Анатолий Фурсов: Как мы добились отказа в экстрадиции в Россию по ст. 210 УК РФ

Понятие «государственный рейдерство» в условиях авторитарных режимов давно перестало быть умозрительным термином. Сейчас это тотальная практика, где силовой ресурс используется для отъема собственности, а правовые институты превращаются в инструмент устрашения и ликвидации неугодных. И когда человек оказывается один на один с репрессивным аппаратом, ставкой в неравной борьбе становится буквально все: от гражданских прав преследуемого до его физического выживания. Уникальность кейса, который мы разберем, — в демонстрации действенного противоядия. Против тоталитарной машины была выстроена стратегическая коалиция специалистов  в области международного права. 

О том, как это работает, расскажет управляющий партнер Коллегии адвокатов «Домбровицкий и партнеры» Анатолий Фурсов.

Правда ли, что история предпринимателя Павла С.  - готовый сценарий для антиутопического триллера? 

- Вне всяких сомнений. Успешный металлургический бизнес, второй по величине налогоплательщик в крупном региональном городе – все это привлекло внимание влиятельного местного чиновника. Павлу было предложено продать свои активы за бесценок, он отказался, и тогда запустился маховик репрессий: слежка, давление, арест по сфабрикованному обвинению в создании преступного сообщества (ст. 210 УК РФ). Пытки в СИЗО, «внезапная» смерть делового партнера в камере, травля пожилой матери предпринимателя, приведшая к ее кончине, — так государственная машина крушила жизнь человека. Спасаясь, мужчина бежал в Турцию, так как у него отсутствовала Шенгенская виза. А после того, как Турция, под давлением родины преследуемого, перестала быть безопасным убежищем, ему предоставили ограниченный выбор стран для вылета. Мавритания и Сенегал стали двумя формальными вариантами, и выбор пал на Сенегал. 

Что происходило дальше?

- Предприниматель был задержан в Сенегале сразу по прилету по запросу России, и оказался в камере, где царили откровенно пророссийские настроения и исключительная антисанитария. Например, на ночь заключенные вынуждены были обвязывать ноги полиэтиленовыми пакетами, чтобы их не обглодали крысы… Казалось, ничем хорошим эта история закончится не может: нашему доверителю грозила экстрадиция в Россию и новый виток издевательств. Однако мы с коллегами переписали заранее заданный сценарий.

Насколько, по вашей оценке, распространены подобные случаи в современной практике, особенно с использованием каналов Интерпола?

- Подобные кейсы давно перестали быть редкостью. Мы наблюдаем устойчивую тенденцию: авторитарные режимы все активнее используют механизмы международного правового сотрудничества в качестве инструмента давления. Так, система Интерпола поневоле становится полем для сведения политических и корпоративных счетов. Ежегодно мы видим тысячи попыток превратить Красные уведомления (Red notice) в инструмент рейдерских захватов и политических репрессий. Особенно ярко это проявляется в делах, где фигурируют предприниматели с крупными активами либо оппозиционно настроенные граждане. Существуют целые схемы, где под видом уголовного преследования скрывается банальный силовой захват собственности. Наша практика показывает — все это не отдельные инциденты, а системная проблема, требующей столь же системного профессионального противодействия.

Как вашей команде удалось переломить, казалось бы, безнадежную ситуацию и добиться не просто освобождения, но и полного оправдания Павла на международной арене?

- Вы абсолютно правы, используя слово «безнадежная». Эта ситуация – классическое проявление подхода, когда против одного человека мобилизуется весь репрессивный аппарат, а его голос пытаются заглушить даже за тысячи километров от родины. Первостепенной задачей Коллегии адвокатов «Домбровицкий и партнеры» в рабочей связке с Международной группой компаний «Интерпол-СОС» стало, чтобы этот голос был услышан. Мы действовали как единый организм: пока «Домбровицкий и партнеры» на месте выстраивали личную защиту Павла, аналитики «INTERPOL-SOS» формировали стратегический пакет документов, неопровержимо доказывающий политическую и корыстную мотивацию так называемого «обвинения». Совместными усилиями мы демонтировали миф об опасном преступнике, показывая реальный портрет жертвы рейдерского захвата.

С какими основными сложностями вы столкнулись в правовом поле Сенегала при работе над делом Павла?

- Основная проблема заключалась в необходимости действовать в юрисдикции, где российское влияние имеет очень значительный вес. Нам пришлось не просто апеллировать к правовым нормам — мы фактически проводили разъяснительную работу с местными властями, последовательно демонстрируя разницу между формальными обвинениями и реальной картиной мотивированного преследования. Успех в этом деле создал важный прецедент, доказавший, что даже при сильном пропагандистском давлении неукоснительное соблюдение процедур и последовательное представление доказательств позволяют достичь справедливости.

Что стало ключевым аргументом, который убедил африканский суд принять решение не в пользу могущественного преследователя?

- Искусство защиты в подобных процессах заключается не в отдельном «убийственном» доказательстве, а в создании целостной, бесспорной картины произвола. Мы предъявили суду систему: от деталей незаконного давления на семью и близких до механизма фабрикации уголовного дела. Когда перед судьей предстала не просто сухая юридическая документация, а живая история человека, которого планомерно уничтожали, оправдательный вердикт был закономерен. Стало понятным, что за требованием об экстрадиции стоит не закон, а сведение счетов. Последовавшие за этим предоставление политического убежища и блокировка розыска через Интерпол стали логическим завершением нашей совместной правовой победы. 

Суммируя все сказанное: какова, на ваш взгляд, главная причина того, что подобные истории в принципе становятся возможными в XXI веке?

Корень проблемы — в полнейшей безнаказанности и сращивании власти, силовых структур и криминальных интересов в отдельных государствах. Закон перестает быть инструментом справедливости и становится орудием репрессий. Когда у чиновника или у представителя силовых структур возникает желание присвоить чужую собственность, он просто приводит в действие карательный механизм. Статья 210 УК РФ — это лишь один из многих удобных инструментов, позволяющих подвести псевдоправовую базу под физическое уничтожение неугодного бизнесмена. При этом, цивилизованный мир за пределами таких режимов очень часто не до конца осознает степень цинизма происходящего.